Житие мое. Трилогия - Страница 82

— Ты чего? Ты чего делаешь? — возмутился он.

Я пожал плечами:

— А ты чего ожидал? Хочет хамить черным магам, пусть каску надевает. И вообще, не советую общаться с этим хмырем — явный Искусник.

— Ты чего?

— Раскорячило!

Никогда раньше не замечал за Роном паралича мозга. С другой стороны, что взять с обычного человека? Пусть хоть целуется со своим новым приятелем, а начнет возбухать, я ему наваляю. Если раньше в этом отношении возможны были варианты, то теперь шансов у Четвертушки не было — я договорился о посещении секции рукопашного боя и уже достиг некоторых успехов. Поймите правильно, обычно черным для жизни хватает естественных навыков, но у Сатала на стене висела фотография, где он, одетый в борцовскую пижаму, держит в руках какую — то блестящую штуку и очень доволен. То есть если я полезу на него с кулаками, он из меня котлету сделает.

Ненавижу!

Но Четвертушкой неожиданно овладело благоразумие, нарываться на тумаки он не стал и полностью сосредоточился на растерянно хлопающем глазами коротышке. Я развернулся и пошел к трамвайной остановке, чувствуя неожиданную горечь — когда мне давали по морде, Рон так не суетился.

Однако нервы совсем расшатаны. Шутка ли, у меня появилось желание вернуться и объяснить случившееся. Но тут начал осуждающе бухтеть Шорох, и минута позорной слабости благополучно миновала.

Сейчас я научу эту тварь уважению!

«У меня есть коробочка. Ах, какая у меня коробочка! Какая интересная коробочка. Что же такое внутри коробочки? — Я просто чувствовал, как наивный нежить тянет к моим мыслям свой длинный нос. — А в коробочке у нас… молния!!!» Шороха как ветром сдуло. Если существу не дадены мозги, то возраст это не исправит.

К остановке трамвая я подходил, уже вполне овладев собой, злой и самоуверенный.

Мисс Кевинахари сидела в кабинете старшего координатора и пила мятный чай. Из окон этой комнаты не было видно происходящего на площади, но что — то заставило эмпатку огорченно покачать головой.

— Хорошо ли ты изучил личное дело своего ученика?

Мистер Сатал скидывал в ящики стола последние бумаги.

— Ты это о чем?

— Он вырос в доме белого мага и со своими черными родственниками встречался только эпизодически. Это накладывает отпечаток на характер.

— Ну и?

— Не слишком ли ты на него давишь?

Сатал закатил глаза:

— О чем ты говоришь? Он — черный, если его не трясти как грушу, он ни черта не будет делать!

— Существуют и другие подходы…

— Для других подходов он слишком взрослый! Только так от него можно получить результат.

— Ох, Дан, мнится мне, что ты получишь больше, чем ожидаешь.

— Ничего, выживу, — ухмыльнулся Сатал. — И потом, он на праздники к родственникам просится. Вот и пусть съездит, восстановит душевное равновесие.

Кажется, мысль о душевном равновесии черного мага координатора развеселила.

— Будем надеяться, что их общение обойдется без эксцессов, — поджала губы эмпатка.

Сатал, как это свойственно черным, принимал в расчет интересы только одной стороны, как будет выглядеть взбудораженный боевой маг среди несовершеннолетних белых, его не беспокоило.

Глава 2

Студенты с мученическими лицами досиживали последние лекции, но дух новогодних праздников уже витал над университетом: белые развешивали в коридорах традиционные бумажные цветы (они совсем как настоящие, только не вянут), стены пестрели объявлениями о вечеринках, а маги, не лишенные художественных наклонностей, соревновались в создании ледяных скульптур. Я, представьте себе, тоже приложил руку к праздничному оформлению: поколдовал над устройством, зажигающим огни на елке перед факультетом боевой магии. Казалось бы, черный маг и общественные работы — вещи несовместимые, но желание увидеть, как все будут говорить: «О-о!» оказалось непреодолимым. Ель была живая, лампочки на нее начали вешать бог знает когда, и пришлось сильно повозиться, чтобы найти все управляющие цепи, зато теперь гирлянды мигали по семи различным алгоритмам, и декан белых магов все губы искусала от зависти.

Я с чувством глубокого удовлетворения посмотрел на огненные спирали, волны и иероглифы, танцующие на мохнатых ветках. Если бы Четвертушка не перестал со мной разговаривать, то узнал бы, что второе такое устройство досталось мэрии Редстона и это полностью компенсировало все мои затраты на проект. Пенка была в том, что лампочки сами находили себе соседей для создания рисунка, единственной задачей декораторов было развесить их как можно плотнее. Я заметил, что некоторые студенты пытаются угадать, где появится очередной орнамент, какой он будет формы и цвета. Бесполезное занятие! Процессом управляло настоящее черное волшебство — стихийное и непредсказуемое.

И вот как раз под елочкой меня и ждал сюрприз. Давешнего приятеля Четвертушки я узнал даже со спины — очень уж фигура характерная. Этот олух опять был одет не по погоде и отирался в компании первокурсников. Странно, для начинающего он староват. Напоминал он при этом замороженного цыпленка — белая тушка, синие лапки.

Я резко сменил курс, подошел и пнул его коленом пониже пояса — смерть как хотелось посмотреть, во что превратилось после моего удара его лицо. Коротышка затравленно оглянулся. Как ни странно, никаких синяков у него не было.

— Привет! — нехорошо улыбаясь, поздоровался я. — Как здоровье — не тошнит, голова не кружится?