— Не стоит утруждать себя, просто объясните, как дойти, — с ангельской кротостью улыбнулся я.
Думаю, в таком случае пацан точно не увяжется за нами следом — общества папани ему надолго хватит.
Всего через минуту мы шли к участку, мимо которого проходили раз десять. Оказалось, что большое поместье разделили на части, в двух из которых теперь стояли дома, а третья застройке не поддавалась, поэтому там разбили парк (естественно, номерка на его ограде не было). Если кто — то хотел специально спрятать руины, ничего лучше он придумать бы не смог. Искомый дом тринадцать представлял собой невысокий каменный бортик, со всех сторон окруженный сиренью, в прилегающем парке (три дорожки, два куста) кто — то выгуливал собаку. И что характерно: внутри периметра камней даже мха не росло. Однозначно — черная магия!
— Думаешь, тут что — то есть? — с сомнением нахмурилась мисс Фиберти.
— Что — то здесь точно есть, иначе у строителей не возникло бы проблем.
Возможно, мне удастся купить это место (правда непонятно, на чье имя) — получив остатки особняка в свою собственность, я смогу обыскивать его совершенно спокойно. Но начнем мы с возвращения дневника.
Для того чтобы снять проклятье Брильянтовой Руны, даже опытному чародею нужны специальные принадлежности (всякие там мелки, цветные свечки, медные шарики). Естественно, ничего подобного в багаже у белого быть не могло. Возвращаясь в гостиницу, я думал, где бы мне раздобыть все необходимое, а мисс Фиберти пыталась осторожно вытянуть из меня особенности ритуала.
Я так увлекся своими планами, что неприятности заметил лишь тогда, когда большой лимузин консервативно — синего цвета остановился прямо перед моим носом. Дверца распахнулась, из салона выбрался непроницаемо — спокойный Ларкес и посмотрел на меня так… многозначительно. А я крашенный.
Меня словно кипятком облили. Я мучительно покраснел до самых корней волос, как никогда в жизни.
— Ну, здравствуй, Йохан, — медленно проговорил колдун.
— О! — вздохнула понятливая мисс Фиберти.
Убейте меня…
Ларкес с минуту молчал, закрепляя достигнутое преимущество, а потом кивнул головой на лимузин.
— Забирайся, дело есть.
Я был смят и деморализован, способность сопротивляться у меня атрофировалась.
— Надо бы забрать вещи из гостиницы, — пришла на помощь мисс Фиберти. Ларкес обдумал эту идею и согласился:
— Хорошо. Если хотите, мы подвезем вас до станции.
Сборы и расчет с хозяином заняли минут пятнадцать. Всю дорогу до вокзала старший координатор красноречиво молчал, а я был погружен в глубины своего страдания. Это надо же было так проколоться перед хозяином региона! Я армейских спецов боялся, да кто бы им поверил, врунам. А у этого, небось, все доказательства в папочку подшиты. Дотошный, гад… И что самое противное — ни одного повода для дуэли, если я не хочу загреметь на костер за покушение на представителя властей.
Получив на руки свой багаж и не дождавшись объяснений, мисс Фиберти попыталась возмутиться, но Ларкес был непреклонен.
— Мне очень жаль, но мистер Йохан вынужден уехать, прямо сейчас. По очень важному делу. Он свяжется с вами позднее.
Вот и попробуй тут возразить.
К тому моменту, как я более — менее отошел от стыда и вполне осознал постигшую меня катастрофу, лимузин уже выехал за город и мчался по широкой двухполосной дороге, уверенно обгоняя чадящие грузовики.
— А куда, собственно, мы…
— Ты мобилизован, — веско обронил Ларкес.
— Так я же…
— Мобилизован как алхимик.
Да, такой вариант для выпускника редстонского Университета существовал.
— Войны же нет!
— Когда начнется война, поздно метаться будет. Ингерника нуждается в твоих талантах сейчас!
Я почувствовал острое дежавю. Почему, ну почему всех моих начальников тянет на патетику, всякое служение Родине и долг перед страной? Даже когда дело сугубо личное. Наверное, их по такому признаку на должность выбирают. И ведь не прикопаешься — все по закону.
В сумерках лимузин остановился в придорожной гостинице, оставшейся для меня безымянной. В принципе, Ларкес готов был ехать и дальше, но водитель нуждался в отдыхе, да и мне следовало заняться собой.
— У тебя есть два часа, — снизошел до моих проблем старший координатор. — Надеюсь, ты сможешь привести себя в достойный вид без посторонней помощи.
Смогу, куда ж я денусь.
Ненавижу такие обломы, ненавижу! Ладно, по крайней мере, не придется объяснять, почему я остался жив, после того как умер.
То, что это игра будет самой серьезной в ее жизни, Лаванда поняла в тот день, когда осталась одна.
Стайка сектантов — неофитов, чудом избежавшая устроенных «надзором» облав, рассеялась как дым, но только двуличная белая знала, что они уходят навсегда — засветившие себя перед властями соратники были Посвященным не нужны. Следовало ли ей открыть несчастным глаза на их участь, призвать к сопротивлению? Скорее всего, ей просто не поверили бы. Да и что значил бы их любительский бунт посреди поместья, в три кольца окруженного охранниками — измененными! В Каштадаре Лаванда пару раз видела, на что способны подпавшие под Духовный Патронат люди и на милосердие не рассчитывала. Оставалось лишь глубже погружаться в образ горожанки Табрет и ждать. И вот — тишина.
Решение собственной участи белая предпочла дожидаться во внутреннем дворике особняка Эвергринов (заодно, можно подумать насчет последнего сюрприза, который гарантировано привлечет внимание к усадьбе, но, скорее всего, будет неверно истолкован). Лаванда сидела в молчании, это был единственный жест скорби, который она могла себе позволить. В кустах перепархивали мелкие птички, в лучах солнца сверкали разноцветные стрекозы, удерживаемые магией в пределах маленького сада. До человеческих бед и огорчений им не было никакого дела.