Сатал был не против потрепаться о старой работе. Капитан сам заварил зеленый чай и принялся жаловаться на новое начальство. Вопреки его ожиданиям маг критику конкурента не поддержал:
— Ты не понял, но это нормально. Забавно то, что даже Рона ничего не поняла.
— Не поняла что? — насупился Бер.
— Он следует плану. Это особая стратегия!
Паровоз недоверчиво прищурился:
— Правда?
— О да! — Маг не упустил возможности похвалиться: — Я одну бумажку читал (тебе о ней знать не полагается), так вот там все по пунктам расписано. Это часть хитроумной ловушки.
— На книжных червей? — делано восхитился Бер. — У меня в конторе расход бумаги вдвое повысился, все сидят и пишут, пишут. Потом еще и действовать пытаются по написанному.
Сатал отрицательно покачал головой:
— Поверь мне, цель достойная! Ларкес — опытный охотник, ведет дичь аккуратно, без суеты. Смотри: я слишком высунулся и тут же оказался не у дел, хорошо еще живой остался. А его возвращение на пост все восприняли спокойно. Ну не глупость ли? Он знает в этом округе все ходы и выходы, а его никто не воспринимает всерьез.
— Может, они в чем — то правы? — усомнился Паровоз.
— Нет — нет! Он просто никогда не объявляет заранее своих целей и никогда не делает того, что от него ждут. Более того, он приучил всех к своей непредсказуемости, ее никто не воспринимает как угрозу. Маленький, слабосильный маг со странностями вызывает пренебрежение, а то, что он умудрился выдрессировать персонал региональной службы (все двадцать тысяч человек) так, что может, не наводя справок, точно сказать, кто и чем занимается, это словно не всерьез.
Паровоз припомнил свои впечатления от руководства Ларкеса.
— Да, если рассматривать дело в такой плоскости…
— Вот именно. Его стиль допустим только в одном случае: если против надзора постоянно действует неизвестный внешний враг. Но так ведь все и обстоит на самом деле?
И тут Бера посетило озарение.
— Так он пытается поймать этих?..
Сатал важно кивнул:
— Все идет по плану!
— И Грокка тоже съели по плану?
— Практически да. Ларкесу надо было сохранить имидж, а ситуация требовала решительных действий. Поэтому в критический момент совершили эту рокировку: его как бы пустили на повышение, а мной заткнули образовавшуюся брешь. А потом два года пытались придумать повод вернуть этого хитрожопого козла обратно.
И бывший координатор довольно зафыркал.
Бер попытался разложить свои впечатления в новом порядке, почему — то у него была уверенность, что раньше таких тонкостей Сатал не знал.
— Это вам в министерстве рассказали?
— Почему сразу в министерстве? — немного обиделся маг. — Я сам сложил два и два, а потом припер Ларкеса, вот он и выложил мне свою папочку. Ишь ты, засланец!
Паровоз не стал выяснять, почему раньше Сатал не сделал того же самого. Мысль о том, что высшие чины разыгрывают в его городе сложную политическую комбинацию, приводила Бера в состояние, близкое к панике. Он отлично представлял себе, чем все может кончиться в случае неудачи, и не менее четко понимал, что его возражения приняты не будут.
— А если не получится? — вырвалось непроизвольно.
— Почему? — удивился Сатал. — Ты действительно веришь в их неуязвимость?
— Но до сих пор…
— Фигня! Сколько длится это «до сих пор»? Если они всегда позиционировали себя как радетели света и справедливости. Неистребимость секты объясняется прежде всего тем, что преследовать их оказывается сначала не за что, а потом некому. Сейчас они лишены этого преимущества. Борьба идет на равных!
Капитан задумался об исторических параллелях, о которых наверняка знал больше, чем Сатал (который был черным, а для мага — слишком молодым). Бер помнил время, когда название секты было овеяно древней тайной и не вызывало страха. Откровения таинственных Учителей воспринимались с интересом, а первые свидетельства о пострадавших едва ли не с юмором (мол, умеют же люди найти неприятности). Каким образом правда о подноготной Искусников вырвалась наружу? Конечно, существовали старые маги (и черные, и белые), пережившие смуту и способные различить в секте знакомые черты, был массив магического знания, не канувший в небытие и не растащенный по углам всевозможными наставниками, в конце концов, оставалось наследие многократно оплеванной инквизиции, несмотря на все свои недостатки сумевшей упорядочить проявления магии. Была ли подобная ситуация уникальной?
Бер вздохнул и попытался загнать беспокойство в дальний угол сознания:
— Что же мне теперь делать?
— То же, что и всегда. Если бы твоя информированность ему мешала, он взял бы с меня подписку о неразглашении. Ларкес, конечно, не эмпат, но прожил так долго, что поведение людей распознает, так сказать, феноменологически. Знаешь, как мышки дрессированные бегают — влево, вправо?
Паровоз поморщился. Потом поймал себя на мысли, что подлинного возраста Ларкеса не знает.
— И сколько же ему лет?
— Без понятия! Но он занимал какую — то должность еще при инквизиции, а туда подбирали довольно, гм, своеобразный контингент. После того как Святых Отцов разогнали, начал карьеру практически с нуля и неплохо продвинулся. Он упрямый, как бульдог, злопамятный, как Шорох, и притом чем — то неплохо мотивирован. У Искусников нет шансов!
Возвращаться в управление Бер не стал: дома мисс Окли заканчивала подготовку к приему гостей, которых в этот раз будет особенно много: на будущей неделе состоится их свадьба. Надо было помочь невесте со множеством важных дел, которыми приличной девушке заниматься не к лицу: договориться с владельцем ближайшего кафе о банкете и завтраках, взять напрокат пару лишних кроватей и завезти их на снятую вчера квартиру (не в гостинице же родственникам жить!). Город обступал Бера, такой знакомый и в то же время словно чужой. Гигантская арена противостояния Сил… Или сцена балагана, на которой возились карлики? Кем в реальности являлись для мира Искусники и преследовавший их маг: вершителями судеб или паяцами, слишком много возомнившими о себе? Будущее покажет.